Каждый раз, когда Йоми начинала этот разговор, старую тему, о которой Такасиро не желал вспоминать и не раз говорил ей об этом, настроение святого становилось подобно грозовой туче, грозившей тому, над кем она нависла молнией или по меньшей мере, проливным дождем. Он всегда был уверен в том, что подруга понимает его, и знает как дорог ему Рейга, и что никакие блага этого мира не заставят его расстаться с лучшим другом. Это было все равно, что запретить ему дышать.
Такие разговоры не приводили ни к чему хорошему, русоволосый юноша оставался глух к ним, и советовал черноволосой девушке заняться чем-нибудь еще, кроме как слушать сплетни и анализировать их. В ответ он получал, странные умозаключения и колкие фразы, характеризующие его, как «упрямого и бесчувственного осла». В целом он всегда узнавал о себе много нового, чему уже впрочем и не удивлялся, привычно списывая все это на желание девушки обратить на себя внимание или же, на безответные чувства подруги к своему лучшему другу. Такасиро никогда не был образчиком мужской галантности, поэтому, когда девушка после разговора желала остаться в гордом одиночестве, он просто уходил от нее, аккуратно закрыв дверь. Сегодня, в дверь полетела одна из глиняных ваз, но юноша уже успел выйти, поэтому не пострадал.
«Как же все это мелко…
Хотя мне еще везет, Йоми хоть не пытается доказать мне сколько всего хорошего она для меня сделала, и как на ее фоне я ужасен.
Я не привык менять своих решений, Рейга - мой друг. А сплетни, которые так старательно пересказывают друг другу местные бездельники, уже не блещут оригинальностью. Они все завидуют его статусу и могуществу…»
И все же, вся эта ситуации весьма раздражала, иногда святой ловил себя на мысли о том, чтобы в следующий поход отправиться лишь в обществе своего «брата». А Йоми оставить здесь. Характер их подруги изменился несколько лет назад, до этого девушка никогда не говорила ничего дурного о Рейге.
«Нам не хватало, только проверять сплетни и самим их распускать. Она думает, я не знаю, что иногда они подолгу говорят с Арией. Он очень изменился, смотрит на моего друга, словно тот сотворил что-то непоправимое. Хотя брат не раз доказывал свою преданность нашему делу и вообще….»
Юноша удалялся от комнаты подруги, настроение было испорчено, в подобном состоянии он особо нуждался в присутствии Рейги, поэтому пошел к нему, чтобы привычно остаться в его комнате до самого утра, так как лишь подле него он чувствовал «уют и гармонию». Не важно говорили ли они, или молча сидели, занимаясь собственными делами…
«Интересно, он уже спит? Надеюсь, мое присутствие не потревожит его покой, в последнее время хлопот у всех нас прибавилось….»
Такасиро в нерешительности стоял у двери в комнату Рейги и не знал, что его ждет внутри, с одной стороны - это было чрезвычайно эгоистично тревожить друга, который наверняка устал, а с другой – он не проводил в его обществе несколько вечеров кряду. Промедление было невозможным, ругая себя за свой эгоизм, Такасиро все же привычным движением отодвинул дверь в комнату друга и прошел.
- Рейга, ты не спишь?!
Вопрос не блистал оригинальностью, но в кромешной тьме он был более всего возможен из ряда других.
«Я просто образчик гениальности!»
Но в этом состоянии, он не мог придумать ничего другого. «Семья» давно уже перестала быть таковой, были лишь он с Рейгой и Йоми, которая запуталась в собственных подозрениях.

Полумрак комнаты делал обстановку куда более уютной, по крайней мере Такасиро любил проводить время в обществе своего друга именно в полутьме.
«Свет скрывает наши помыслы, а тьма делает нас более откровенными. Не даром, злодеяния совершаются в темное время суток.» (с)
Русоволосый юноша хорошо помнил это свое умозаключение, к которому «пришел» совсем не давно. Несколько рейдов по деревням, в которых ему пришлось бороться с целым отрядом дюр, окончательно убедил в том, что твари и люди с дурными помыслами, предпочитают день ночи.
- Я рад, что ты не спишь.
Тихо произнес Такасиро, весь его негатив остался за порогом в комнату Рейги, однако он чувствовал себя чрезвычайно измотанным после разговора с Йоми, неприятный осадок все же остался, а вместе с ним пришло осознание того, что ему хотелось любой ценой заставить ее замолчать, и если бы подруга во время не остановилась, он смог бы ударить ее. Этого он не мог допустить, юноша не желал позволять тьме укрепится в нем. Так как он плохо понимал тех, кто в начале совершает что-то неблаговидное, а после этого деяния тут же извиняется. Самоконтроль у юноши был на высоте, вот только сдерживаться каждый раз во время «этих разговоров» становилось просто невыносимым.
- Я….
Вопрос друга на мгновение поставил его в тупик так, как он шел к Рейге ведомый тоской по нему и желанием, как можно скорее оказаться подле него.
- Мы давно не проводили время вместе, поэтому я решил исправить данную ситуацию. К тому же, все эти наши рейды, мне не хватало твоего общества, друг.
Последнюю фразу Такасиро проговорил очень тихо, он не беспокоился о смущении так, как тьма не позволила бы собеседнику увидеть, как его бледные щеки окрасились едва заметным румянцем.
Интонации голоса друга дарили покой и заставляли чувствовать некую умиротворенность. Русоволосый юноша подумал, что подобного ответа Рейге будет явно недостаточно, поэтому старался отыскать нужную тему для их беседы, которая позволила бы ему остаться в этом «целебном» для его души месте на целую ночь.
- Откуда ты пришел?
Задал уж совсем не оригинальный вопрос Такасиро, но ему было физически важно знать где и с кем проводил время его друг. Стоило ли объяснять, что он ощущал сильное волнение, когда Рейга был в компании Арии, но «святой» не позволял темным чувствам поселиться внутри его сердца, поэтому меряя шагами свою комнату, юноша мысленно составлял список дел, которые ему необходимо выполнить как можно скорее, и погрязнув в рутине, когда время остается только на сон и принятие пищи, чувствовал что-то сродни облегчению. А когда Рейга возвращался, святой становился более не склонным к «трудоголизму» и старался посвящать все свое время единственному другу.

В последнее время Такасиро стало казаться, что между ними появилась некая недосказанность, которая была подобна маленькой трещине в стене, до поры до времени не дающей даже себя разглядеть. Вот только первопричину святой никак не мог отыскать, возможно, все началось с Йоми и ее подозрений, но это была лишь гипотеза, к тому же винить других в своих собственных бедах было крайне мерзко.
- Ты всегда любил смотреть на звезды….
Задумчиво проговорил юноша, пытаясь на слух определить в какой от него стороне находится его лучший друг.
«Интересно, какое у него выражение лица? Бесстрастное или же насмешливое. Впрочем, это и не столь важно. Куда большее значение имеют интонации голоса.»
Капли дождя, барабанившие по крыше, заставили его подумать о том, что внутри куда более уютно, чем с наружи. Обычно после их ссор с Йоми шел дождь, Такасиро под час казалось, что это проделки его подруги.
«Ее слезные просьбы не трогают меня, я их «слышу», но не прислушиваюсь.
Дождь, неужели он ее новый союзник? Каждый раз после ссоры идет дождь. Выходит природа на твоей стороне…»
Юноша усмехнулся.
«Вот только ничто в этом мире не заставит меня отречься от Рейги. Ты можешь быть очень могущественной моя дорогая Йоми, но я не меняю своих решений.»
Русоволосый юноша прошел в глубь комнаты и опустился на пол, сев «по-турецки», он чувствовал, что Рейга чем-то взволнован и зол. Эти ощущения, испытываемые его близким другом, несколько давили на святого и перемешивались с его собственными негативными эмоциями. Яркая вспышка от молнии освятила комнату, и юноша наконец смог рассмотреть друга, вид которого был грозен и мрачен.
Через мгновение напряжение в комнате достигло своего пика, и темноволосый юноша решился высказаться….
«Он узнал?!»
- Подружку…
Праведный гнев заставил замолчать, как и ком, образовавшийся в горле, юноша терпеть не мог оправдываться, к тому же обвинения, кинутые «ему в лицо» Рейгой, показались для него оскорбительными.
- Выходит, ты все знаешь….
Только и смог произнести юноша, он ужаснулся, так как не узнал своего собственного голоса. Ледяной тон, с каким он произнес эту краткую фразу, заставили юношу рассердится на себя и на друга, который все понял не правильно, к тому же Такасиро столько раз доказывал ему, что не верит всем этим гнусным сплетням.
«Нельзя молчать…
Иначе он отдалится…»
Страх потерять доверие «брата», заставило его подняться и близко подойти к другу.
- Рейга. Я вовсе так не считаю. Поэтому я здесь с тобой, а не с ней.

Шаг, еще один, Такасиро физически ощущал расстояние, которое отделяло его от Рейги, на первый взгляд стоило ему подойти ближе и протянуть руку, то скорее всего смог бы коснуться темноволосого юноши, вот только это не решило бы проблемы…
«Рейга…»
Святой укрепился в своей мысли относительно того, что его чувства к другу, были куда глубже, чем к Йоми, разговаривая с ней и ненамеренно, делая ей больно своими словами, он не испытывал страха.
«Я бы смог без нее прожить.»
Эта мысль давно не давала ему покоя, русоволосый юноша часто злился на себя и чувствовал вину перед подругой, за то что не мог ценить ее так же сильно, как и своего «брата».
Не в силах двинуться и что-либо сказать, Такасиро молчал и смотрел в сторону, где находился друг. Время тянулось предательски медленно, юноше показалось, что он смог бы сосчитать сколько сотых находится в одной секунде. Горло его пересохло и Такасиро нервно облизнул губы, которые и без того, были чуть обветренны.
«Я не могу ничего сказать…
Он же понимает…..»
Собственное бессилие неимоверно раздражало…
Тысячи бесполезных слов, которые не могут и передать и тысячной доли того, что он ощущал.
«Слова. Боже, я не могу их подобрать. Мой бред никому не интересен…»
Святой настолько запутался в собственных обрывочных мыслях, как упустил из виду тот факт, что его друг стал действовать, вместо того, чтобы произносить длинную и никому не нужную речь.
Близость мешала дышать, Такасиро мог ощущать дыхание Рейги и звук его сердца. Святой пытался разглядеть лик своего друга во мраке, но безуспешно.
Прерывистый и страстный полушепот был приятен для слуха юноши, но смысл слов неимоверно огорчал.
- Мешаешь? Рейга, я не знаю, что ты там себе надумал. Но Йоми наша подруга, она изменилась, стала капризной и раздражительной. И наш долг, как ее друзей быть рядом с ней и следить за тем, чтобы она не натворила глупостей.
Голос русоволосого юноши обрел былую твердость, он теперь понимал себя лучше, чем раньше. К Йоми у него не было никаких чувств, кроме «долга и признательности за долгую дружбу».
- Я хочу, чтобы ты был рядом….
Голос его дрожал от сдерживаемых эмоций.
- Рейга….

Близость друга лишала Такасиро былого спокойствия, его "каждодневный образ" холодного воина света, который во время кровопролитных сражений мог мыслить "трезво" и не поддаваться скоротечным эмоциям. Тот кто умел вести "воину" применяя под час отличные тактические приемы, стоившие "дорого" врагам императора и человечества. Тот кто мог прекратить начавшуюся в отряде панику одним свои "напутственным словом", Тот кто....
Слишком много этих "тот кто" было бы сказано о русоволосом мужчине, но здесь и сейчас, сей "образ", эта ледяная корка, покрылась трещинами и рассыпалась в прах. Его друг был единственным, кто заставлял его чувствовать...
Святой находился в замешательстве, ему ныне страстно хотелось прижать Рейгу к себе и быть к нему, так близко, как только представлялось возможным, но он не мог сдвинуться с места, его тело отказывалось повиноваться своему хозяину, мужчина мог лишь стоять и смотреть на друга, чье выразительное лицо, на миг освятилось вспышкой молнии.
- Рейга....
Только и смог произнести мужчина, ком в горле мешал говорить. Да и что он мог сказать, когда их дыхание смешалось и стало одним на двоих. Логики больше не было, как и "здравомыслия", в этой комнате подле темноволосого юноши "Святой" чувствовал себя живым. Легкие, почти невесомые касания, разжигали внутри него настоящее пламя.
"Совершенно... Ближе..."
Желание "стать ближе", сподвигло юношу на то, чтобы теснее прижаться к Рейге, так что можно было бы услышать стук его сердца. Во время их "ночных бдений", когда "поздняя ночь" мягко перетекала в "ранее утро", и друзья решались немного передохнуть и "поваляться" на татами, Такасиро старался положить одну из своих рук на грудь лучшему другу, дабы услышать, как стучит его сердце.
Тук. Тук. Тук.
Мерный стук сердца лучшего друга, который ему удалось услышать сквозь тонкую ткань кимоно. Решение было принято... А общественность и мир были посланы настолько далеко, что даже если бы и захотели вернутся, то вряд ли бы у них получилось сие сиеминутно. Все казалось не важным, кроме Рейги, сжимающего его в объятии. Вдох. Выдох. Решительный взгляд Чуть слышный вздох, на далекие от целомудренности поцелуи друга.
"Здесь и сейчас...."
- Рейга.
Больше нет неуверенности, Такасиро страстно хочет, чтобы друг поднял на него свои колдовской взор. Он обнимает друга, другого ему ныне не дано, ибо в подобном положении выразить себя не выходит. Такасиро пока лишь может нежно гладить друга по спине, прослеживая позвоночник, да чуть сжимать упругие ягодицы Рейги, когда тот касается чувствительных местечек на шее.